Bad people playing off of me.
Надо уже перестать играть роль героя, которого я хочу видеть в зеркале.
Нельзя всю жизнь проходить с тысячей приклеенных к лицу масок и ломаться каждый раз, когда очередной энтузиаст отрывает одну из них.
Когда-то давно мама отчитывала меня за вранье.
Вранье было осознанной заменой личности и часто походило на правду. Мне удавалось заставить людей верить в то, что я говорю, практически не прилагая усилий — стоило начать, как очередная история становилась моим прошлым и настоящим. В этом бреду моя жизнь каким-то образом растворялась и теряла свою естественную насыщенность. А жизнь-то, на самом деле, была дико интересная и наглядно демонстрировала те самые примеры, которые часто показывают в кино.
Мама брала меня за руку, садилась напротив и доводила нас обоих чуть не до слез, стараясь пробиться. Но в этот момент напротив нее всегда сидел какой-то персонаж. То узник Аушвица, пытаемый солдатом Вермахта, то вип-ребенок, упоровшийся синтетическим кокаином до блевоты, то еще кто-то там, на кого у меня сейчас уже не хватит фантазии. И каждый раз нам обоим было очень херово, потому что мы оба не знали что с этим делать. Мама до последнего не сдавалась и не отводила меня к психологу.
Когда мне стукнуло 15, все это внезапно прекратилось. Самые интересные мои истории были настоящими. Но привычка быть кем-то еще осталась.
Клоуном, в первые 20 минут перетягивающим все внимание в компании на себя, чтобы оставшиеся несколько часов просидеть в углу.
Бойцом, храбро защитившим честь двадцатилетней подруги, пожертвовав носом.
Идиотом, панически боящимся реальных людей.
Олдфагом.
Сумасшедшим.
Кем-то еще.
Кем-то еще.
Кем-то еще.
Но мне теперь не хочется. Я хочу быть тем, кто я есть. Ведь только так можно избавиться от всех этих людей, что живут вместо меня в тех промежутках, когда я не пишу в свой уютненький.
Сегодня, по дороге домой после встречи с сестрой, я пытался изгнать из своей головы навязчивые мысли на тему этого поста. Мне это почти удалось (уже после того, как вспомнилась мама), как рядом со мной какая-то совсем маленькая девочка сказала "Мам, я хочу домой. Когда мы поедем домой?"
Кастанеда сказал бы, что это знак.
Я прислушаюсь.
Пожалуй, да.
Нельзя всю жизнь проходить с тысячей приклеенных к лицу масок и ломаться каждый раз, когда очередной энтузиаст отрывает одну из них.
Когда-то давно мама отчитывала меня за вранье.
Вранье было осознанной заменой личности и часто походило на правду. Мне удавалось заставить людей верить в то, что я говорю, практически не прилагая усилий — стоило начать, как очередная история становилась моим прошлым и настоящим. В этом бреду моя жизнь каким-то образом растворялась и теряла свою естественную насыщенность. А жизнь-то, на самом деле, была дико интересная и наглядно демонстрировала те самые примеры, которые часто показывают в кино.
Мама брала меня за руку, садилась напротив и доводила нас обоих чуть не до слез, стараясь пробиться. Но в этот момент напротив нее всегда сидел какой-то персонаж. То узник Аушвица, пытаемый солдатом Вермахта, то вип-ребенок, упоровшийся синтетическим кокаином до блевоты, то еще кто-то там, на кого у меня сейчас уже не хватит фантазии. И каждый раз нам обоим было очень херово, потому что мы оба не знали что с этим делать. Мама до последнего не сдавалась и не отводила меня к психологу.
Когда мне стукнуло 15, все это внезапно прекратилось. Самые интересные мои истории были настоящими. Но привычка быть кем-то еще осталась.
Клоуном, в первые 20 минут перетягивающим все внимание в компании на себя, чтобы оставшиеся несколько часов просидеть в углу.
Бойцом, храбро защитившим честь двадцатилетней подруги, пожертвовав носом.
Идиотом, панически боящимся реальных людей.
Олдфагом.
Сумасшедшим.
Кем-то еще.
Кем-то еще.
Кем-то еще.
Но мне теперь не хочется. Я хочу быть тем, кто я есть. Ведь только так можно избавиться от всех этих людей, что живут вместо меня в тех промежутках, когда я не пишу в свой уютненький.
Сегодня, по дороге домой после встречи с сестрой, я пытался изгнать из своей головы навязчивые мысли на тему этого поста. Мне это почти удалось (уже после того, как вспомнилась мама), как рядом со мной какая-то совсем маленькая девочка сказала "Мам, я хочу домой. Когда мы поедем домой?"
Кастанеда сказал бы, что это знак.
Я прислушаюсь.
Пожалуй, да.
-
-
16.02.2010 в 13:54-
-
16.02.2010 в 17:16О, да. Каждый день мне кто-то советует Фрая. И каждый раз я отвечаю, что после Хроник Ехо я его читать отказываюсь, ибо Света, мать ее, Мартынчик, мне стала противна как автор, когда истовый баттхерт вынудил ее раскрыть свою авитоминозную личность. Единственное исключение — Жалобная Книга. А дальше, пожалуйста, увольте.
-
-
16.02.2010 в 18:05=) Буковка С. подразумевает Стивена, Стивена Фрая, зря я, конечно, так и не написала. Связи с Максом ни малейшей, английский писатель.
-
-
16.02.2010 в 19:25А, правильный Фрай! Это который The Stars' Tennis Balls
-
-
16.02.2010 в 19:37Ого, при таких истощениях не возрадоваться и прекрасному Фраевскому слогу. %/
-
-
17.02.2010 в 09:49Организм уже давно подстроился спать 36 часов где-то в начале месяца после зарплаты. И ничто не помешает возрадоваться, если это необходимо
-
-
18.02.2010 в 08:15-
-
18.02.2010 в 08:57Счастье ли?
-
-
18.02.2010 в 21:23-
-
19.02.2010 в 07:54Менее живыми люди от этого не становятся.